Зумблюм П пел песенку неизвестного автора на свои слова, взгромоздившись на сцену летнего театра в парке имени Культуры. Задумчиво кружившаяся вокруг его левого уха бабочка капустница, глухая как пень от рождения, сказала ни к кому не обращаясь, — Ухо как ухо, что вы к нему прицепились? Но как он поё-ёт…, — И тут же улетела по своим делам не дожидаясь на всякий случай реакции окружающих: там, якобы, на базу свежую капусту завезли и требовалось ее присутствие, а сидеть в конкурсной комиссии ей было явно не с руки.
Когда приехала пожарная машина и карета скорой помощи, Зумблюм П раскланивался перед полицейскими, вытаскивавшими затычки из своих и чужих ушей и раздававшими чистые носовые платки всем желающим. На случай если кто не сможет сдержать слез радости.
—Отлично! — сказал Старший Полицейский Главному Пожарному, — сегодня все обошлось.
—Что? — переспросил Главный Пожарный, — я не слышу — и вытащив свои затычки, попросил — повторите пожалуйста еще раз.
—Сегодня! Все! Обошлось! Без разрушений и пожаров, — охотно повторил Старший Полицейский, — и нам можно уезжать.
Карета Скорой помощи уехала, раздав нюхательную соль всем желающим и забрав упавшую в обморок болонку мадам Кустик в больницу. Сама мадам Кустик бегала по площади за Старшим Полицейским, не успевшим, к его большому сожалению, уехать и била его по спине зонтиком, крича, что это дело она так не оставит! Но Старший Полицейский был непреклонен и останавливаться, чтобы записать жалобу мадам Кустик, не собирался.
Устав кланяться Зумблюм П поднял глаза и увидел, что вокруг сцены осталось еще немало народу и передумал уходить. Привстав на все свои цыпочки разом он крикнул в царившую вокруг суматоху, — Я хотел бы вам спеть еще одну песню! Слова тоже мои.. — И скромно потупился. И тут же не расходя слова с делами запел тоненьким голосом, зато, как всегда — громко.
На этот раз от неожиданности, кажется, в обморок упала уже мадам Кустик, а Старший Полицейский вздохнул с облегчением и немедленно уехал.
В деревне неподалеку от города радостно завыли собаки, а прямо на глазах у Бабочки Капустницы сквасилась вся капуста, даже та, что еще не успели накрошить. Впрочем, капустница как и говорилось, была глуха и записала все это на счет собственного мастерства, чем и хвасталась до конца своих дней.
А Зумблюму П снова запретили ходить в парк. Но он и не огорчился, — все равно никто не может оценить моих песен. Наверно, стоило бы слова взять не свои, а чужие — но это же будет воровство, а на такое я пойти никак не могу, — сказал он сапожной щетке, но та не ответила: ей было все равно.
Добавить комментарий