Круг

— Надеяться не на что.
— Почему?
— Не стоит вот так вот пренебрежительно, дело — то серьезное небось, не шурум-бурум, какой нибудь дешевый.
— Да я только…
— Вот—вот, все вы так — сразу с дурацкими «почему-у». Потому!
— Да что вы так расстраиваетесь-то? Ну,  нечего и ладно, подумаешь, делов—то! Ха—ха!
— Да вы в своем уме? Как это — «Ха-ха»?  Тут, можно сказать, дело всей жизни! Чужой, притом, не вашей.
— Ой, извините, а что — это вы… о себе?
— Еще чего. Мне только этого не хватало. Послушайте, ну, что вы ко мне привязались?
— Да я…. А я мимо шел.  Да, точно.  Я шел мимо и вот вы…
— Я? С какой стати — я?
— Ну, я же не знал, что это вы.  Я бы может мимо прошел, но вот как все повернулось. Неожиданно так, раз — и получилось.
— Получилось у него. Получилось. А зачем? Вот правильный вопрос.
— Ну, у кого-то должно же было получиться.  Вот у меня, похоже,  да.
— Поздравляю. Оказывается, не все такие неудачники, как… Погодите, а почему вы мне все это говорите?
— Помочь хочу. Это какая, к примеру,  улица? Ну, на которой мы с вами стоим. Название улицы помните?
— С нами? Я вообще один тут.  И, кстати, а вы то где?
— И я тут. На улице, вот только не знаю какой. А спросить некого.
— А я… Я, вообще, на яхте, в открытом море и… Какая ты говоришь улица?
— Не знаю. Говорю, не знаю какая улица.  Хотел вот спросить. Но раз вам некогда, то я, пойду, пожалуй.
— Я ему круг бросил, но думаю, что никакой надежды.  Жду, вот,  что круг выплывет, но его все нет и нет….
— А тот, которому вы круг бросали? Ну, он то как —  выбрался? Или… Нет! Не отвечайте, а то я расстроюсь….
— Я себе бросал, но надежды — никакой.  Выбрался.
— А давно бросили?
— Третьего дня как. Как встал, так и…  А что?
— Ерунда, привыкните!
—  Надеюсь. Погоди, как, это  — ерунда?  Я уже целых три дня, как. А ему — ерунда…
— Да не волнуйтесь вы, так — все пройдет, обязательно пройдет, вот увидите.
— Надеяться не на что. Даже круг и тот не всплыл.
— Ну и стой на своей яхте и жалей себя сколько влезет! А я пошел.
— Погоди, куда пошел? Мы же на яхте?
— Это ты на яхте, а я на улице. Вон, кстати, и  вывеска, сейчас прочту… Не,  не по-нашему написано. Да и почерк…  Но все равно — я на улице, а ты где-то там, на яхте. Небось, дорогая, яхта-то?
— Да причем тут яхта?
— Действительно, не причем. Ну, ладно, будешь в нашем городе, или, где это я нахожусь-то? Неважно — заходи, пивка попьем, а пока прощай — у меня дел еще — уйма.
— Погоди, зайду конечно, если гавань у вас подходящая, да только, вот,  круга-то у меня больше нет. Спасательного. Утонул. Как я без него?
— Придется, как-то своими силами.  Я вот — обхожусь и ничего.  Ну,  все.  Меня ждут еще в разных местах, но ты не забудь — заходи, а гавань, если что мы тебе расширим и углубим. Если захочешь. Вплоть до глубоководного порта.
— Захочу. Наверняка захочу. Я тогда на крейсере приду. С кораблями сопровождения куда попало! Так,  прощай. До встречи.
— Прощаю. До свиданья. Главное, увидишь круг — не вздумай его спасать, он мой.  Ну, а мне пора.  Итак уже три дня неизвестно где. Пропустил мультики,  прием послов и кружку талого света. В это бремя жизни он особенно заборист.  До вышек с охраной и примкнувшим  к ним беспечным  овчаркам, танцующих птичку-польку с выходом из-за печки прямо в шкаф, из которого выхода и вовсе нет.  Даже если ты только что был на яхте и утопил свой круг.  Оставив последнюю,  отчаянную  попытку развязать рукава, завороженно смотришь, как  последние капли воздуха лениво  всплывают к трепыхающемуся на мелкой ряби желтку солнца, самой главной в твоей жизни строчкой.