Бармалей

Клариссий поставил лодочку у своих ног и продемонстрировал подводным лодкам рулон перфоленты.

— Вот, — Сказал он, — настоящая бумага.

Лодки зашумели трансфокаторами пытаясь рассмотреть, что такое держит Клариссий в своем манипуляторе.

— Подделка, — фыркнула  лодка с синим треугольником на рубке, — Код явно цифровой, но во времена бумаги такого не было.

— Сама ты подделка! — Выкрикнула другая лодка с неприличным словом, выкорябанном на ее борту. Что это слово означает лодки так и не пришли к единому мнению, но решили, при одном воздержавшемся, что слово это наверняка не приличное.   — Пусть Клариссий прочтет, что там написано. Эй, Клар, ты можешь прочесть?

— Могу. — Вздохнул Клариссий, — только там какая-то ерунда. Мне Бармалей, ну тот у кого я ленту выпросил, рассказал о  системе кодировки.  Вот, слушайте:

«Сыт я по горло, до подбородка,

Даже от песен стал уставать,

Лечь бы на дно, как подводная лодка

и позывных не передавать»

Лодки дружно зашумели: » Что за чушь! Ерунда, какая-то!  Не передавать позывные — признак неисправности!»

— Стойте, стойте! — Закричал Клариссий, — Угомонитесь!  Я тут еще отыскал, на спуск корабля на воду. — Он кивнул на кораблик, сложенный им из листа стали, отысканного возле Бармалея.  — Его  будем отправлять в дальний путь.

— Отодвиньтесь, — пропыхтела лодка с вмятиной в правом борту и сбитой набекрень рубкой, по имени Зина — а ну, разошлись! Мне не видно.

— Рубку, небось, починила бы и зрение вернется. — Хихикнула «Неприличное слово».

— Ты бы, лучше, за дыханием следила, — Рявкнула на нее  Зина, — протухлым ураном несет.  Чистить реактор надо почаще, а не…

Тут все лодки загалдели и Клариссий снова закричал,

— Да замолчите же! У нас торжественный момент. И я буду читать оду!

— А это что?  — Робко осведомилась лодка без имени.

— Не важно, — сказал Клариссий, — приступаем к торжественному спуску корабля на воду.  Тут, кажется, надо отбивать склянки, — пробормотал он прокручивая ленту, — никак найти не могу….

— У кого отбить?  — Громогласно поинтересовалась Зина, — Мы щас того гада!

— Ладно, без склянок обойдемся, — Испугался Клариссий, — И так…

И он поставив кораблик на воду, толкнул его и принялся читать, размахивая левым манипулятором:

«Но парус, порвали парус!

Каюсь, каюсь, каю… »

— Правильно, каюк. — хихикнула лодка с неприличным словом, глядя как лодочка, зачерпнув правым, а затем и левым бортами камнем пошла ко дну.

—  Ну, вот…  — Расстроился Клариссий, — А я так готовился….

— Не переживай, — Сказал лодка с синим треугольником, — мы за ним присмотрим.

— Ага, — поддержала его Зина, — в обиду никому не дадим!

Клариссий задумался на целых тридцать микросекунд по бортовому времени, чего с ним никогда не бывало раньше, и сказал, ни к кому не обращаюсь.

— Пойду эллегию сочинять. Грустную.

И, запихав  рулон перфоленты в инструментальный ящик у левого коленного сочленения,  отправился к Бармалею, которому обещал вернуть ленту после церемонии.  «Ты же понимаешь, —  память, — бормотал Бармалей,  вручая с огромной неохотой Клариссию ленту, — Эх, были же денечки…»